Мы сегодня собрались поговорить о послушании в монастыре, чтобы вспомнить о его важности для успешности духовной жизни и спасения, о том, что без него рассыпаются самые высокие рассуждения об идеалах. Послушание можно рассматривать в двух основных качествах: как послушность, отсечение своей воли и как путь, созидание себя по образу другого, преуспевшего монаха, путь духовного руководства. Наверно, больше придется говорить о необходимости первого, потому что следование за старцем – это отдельная тема, для нашего времени и для условий монастырской жизни, можно сказать, факультативная и индивидуальная.
В прошлый раз мы говорили о трех монашеских обетах: девстве, нестяжании и послушании, из которых составляется отречение от мира как совокупности страстей. Это необходимые ограничения, отрицательные добродетели, т.е. то, что делать не надо, удаление от низшей любви, от приобретения материального и исполнения своей воли. Это добродетели новоначальных, служащие основой для последующего строительства духовного здания добродетелей. Если есть ревность о преуспеянии, то исполнять их в монастыре, где для этого есть все условия, легко, потому что это внешнее делание. Но со временем они должны стать нашей второй природой, развиться в целомудрие души, свободу от материального и вообще своего и преданность воле Божией. Количество должно перерасти в качество, внешнее – во внутреннее и наше; то, что требует усилий, должно стать потребностью. А вот это не просто, не без трудов и скорбей, на это часто уходят годы. Духовная жизнь – это путь к Христовым идеалам, к Царству Божию, а добродетели монашеских обетов – это вехи, указывающие направление, задающие рамки этого тесного пути, вводящего в жизнь. Я бы назвал их фоновыми добродетелями, которые являются условиями монашеского бытия и непременно должны ему сопутствовать, а в будущем стать тем, что можно назвать одним словом – бесстрастие. Т.е. это то, что нас сдерживает, устремляя к одной цели разнообразные движения нашего духа, чтобы мы все наши силы направили на служение Господу и чтобы успели за эту короткую жизнь достичь какого-то уровня духовного.
А есть совершенные добродетели: смирение, радость, мир, любовь, – приобрести которые мы стремимся, но подаются они в настоящей степени и силе только от Бога. Это то, к чему надо прийти, конечная цель, особенно царская добродетель любви. Эти высокие и светлые, а в то же время и радостные, удивительные и приятные состояния значительно больше привлекают наше внимание, чем всякие ограничения, но все дело в том, что для монаха без следования основополагающим принципам монашеских обетов, без поддержания этого аскетического тонуса приобрести эти небесные добродетели совершенно невозможно. Особенно это справедливо в отношении послушания. Приведу несколько цитат, свидетельствующих о том, что добродетель послушания открывает доступ к другим добродетелям.
Великий авва Моисей сказал: «Будем просить послушания, рождающего смирение и приносящего терпение и великодушие, и сокрушение, и братолюбие, и любовь»[1].
Блаж. Диадох Фотикийский: «Послушание есть, как достоверно известно, первое в числе вводных (новоначальных) добродетелей добра; ибо оно отсекает кичение и порождает в нас смиренномудрие… Итак, тем, которые восприемлют борьбу с гордыней дьявольской, прежде всего, должно возревновать о сей добродетели, – и она, предшествуя, незаблудно покажет им потом все стези добродетелей»[2].
У митр. Трифона (Туркестанова) относительно послушания говорится следующее: «Послушание, на коем основан путь к богообщению, имеет непосредственное значение в деле христианского совершенства. Оно, названное отцами «исповедничеством», без которого никто из страстных, по слову Лествичника, не узрит Господа, есть первое в числе вводных добродетелей, ибо порождает в нас смиренномудрие. Поэтому оно бывает входною дверью любви к Христу. Создатель и на Адама вместо всех законов наложил послушание, следовательно, ничто не приносит такой пользы людям, как отсечение своей воли»[3].
В этом суть самого главного монашеского обета – отсечь свою волю, чтобы следовать воле Божией. В следовании воле Божией нам мешают самоволие, своенравие и эгоизм как принцип, противоположный любви к Богу и к людям. Поэтому послушание – это инструмент самоотвержения, борьбы с эгоизмом и страстями. В Евангельских притчах о человеке, который решил строить башню, и о царе, желающем сразиться с более сильным царем, по толкованию св. Отцов, то, о чем они должны позаботиться заранее, чтобы не потерпеть неудачу, это самоотвержение, способность христианина отвергнуть свою волю.
Христос, Который искал не Своей воли, но воли пославшего Его Отца (Ин. 5, 30), Который смирил Себя, быв послушным даже до смерти (Филип. 2, 6-8), прямо приглашает нас идти тем же путем: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16, 24).
Этот призыв обращен ко всем, но в первую очередь к монахам, избравшим следование по пути к совершенству делом всей своей жизни. Монашеское послушание – это, прежде всего, послушание Богу, отвержение своеволия и следование Его святой воле. А воля Бога – это и есть наше с вами совершенство. Господь не ждет от нас ничего для Себя, единственное желание Его любви – наше блаженство и спасение, достигаемое на пути к евангельскому совершенству. Приближаясь к совершенству, мы приобщаемся к блаженству Всеблаженного Бога.
Итак, живя в монастыре, мы не просто должны соответствовать внешним нормам монашеского поведения, но достичь внутренних целей, явить духовные плоды, о которых говорит Апостол: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. И добавляет как непременное условие стяжания этих небесных даров: Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 22).
Очень важное добавление, без достижения относительного бесстрастия, отсечения своей греховной воли невозможно иметь настоящие добродетели, даже просто быть духовным человеком, мы остаемся душевными, ветхими людьми. Мы можем быть похожими на доброе дерево, но если внутри гниль своеволия, то какие будут плоды? Такие же гнилые. На нем может быть много листьев, но если оно не дает сладкие смоквы, значит, не превратилось еще из дикого в плодовое, значит, бесплодно и ждет посечения.
Слова Апостола «на таковых несть закона» означают, что получивший от Бога духовные плоды перешел в иную область, неподвластную никаким человеческим законам, нормам и правилам. «Любовь есть исполнение закона» (Рим. 13, 10) и уподобление Самому Богу, поэтому всякая мораль, нравственность, как понятия логические, бессильны описать духовного человека, хотя он, безусловно, нравственен. По Апостолу, буква мертвит, а дух животворит, и мы призваны придти к свободе во Христе, перейти эту грань между человеческим и божественным, естественным и благодатным, нормами и жизнью в ее высших формах и проявлениях. От арифметики надо переходить к высшей математике, от словесного молока – к твердой духовной пище, но без простого послушания это невозможно. Пора достигать совершенного возраста Христова и становиться мужем, а мы остаемся духовными детьми с их детскими болезнями непослушания, эгоизма, ревности, обидчивости. И причина такой незрелости и инфантильности в том, что мы не заботимся о хранение базовых монашеских добродетелей, в первую очередь, послушания и самоотвержения, простых, но требующих постоянства и настойчивости. Нельзя подняться по лестнице, минуя первые ступени. Так же и в духовном восхождении нельзя говорить о каких-то высоких степенях совершенства, забывая о нищете духа, о плаче, о смирении и послушании.
Велика добродетель смирения, которую прп. Макарий Египетский называет одеянием Божества. Сам Господь призывает научиться у Него смирению, потому что Он кроток и смирен сердцем, и особенно насущно это для монахов. По известному видению прп. Антония Великого, смиренный избегает множества расставленных по земле сетей, потому что парит над ними, и они не прикасаются к нему. Но разве можно получить этот великий дар без послушания игумену и братиям?! Когда мир Христов водворяется в сердце, тогда лице цветет, и не нужно человеку ничего большего, но разве реально это для того, кто не борется со своеволием? Прп. Максим Исповедник предупреждает: «Восхотев жить с духовными братьями, у дверей их отрекись от своих хотений: ибо другим способом не возможешь ты быть в мире ни с Богом, ни с живущими с тобой»[4]. А молитва? В затвор раньше не пускали, пока монах не приобретет бесстрастие, терпение и любовь к людям. Но и в монастыре стяжать глубокую молитву может только тот, кто отрекся от своих желаний и научился слушаться и любить других.
А что говорить про царицу добродетелей любовь? Как возможно совмещать ее с отстаиванием своей воли, неумением уступать другим и смиряться перед последней сестрой или трудницей в монастыре, не говоря уже о старших по возрасту или послушанию? Как поставить крышу, если стены шатаются, а фундамент проваливается? Крыша – это любовь, фундамент – вера во Христа, а стены – добродетели, послушание же является краеугольным камнем, стыком стен. Если нет крыши, все остальное бесполезно, жить там не будешь, но без стен не будет и крыши. Внешние добродетели сами по себе не оправдывают, если не увенчаются любовью, но без них не будет настоящего преуспеяния.
Итак, мы, монахи, если говорить образно, призваны жить на духовной глубине и парить в небесной высоте. Нужно отталкиваться от земли и нырять в море внутреннего безмолвия и молитвы, периодически возвращаясь на твердый берег, чтобы не отрываться от реальности. Берег в этом образе – это простое послушание и смиренный труд. Или воспарять в небо духовных переживаний, сердечной любви, если хотите, умных созерцаний, но снова возвращаться на землю послушания, общения с себе подобными. Или лучше так: монах умом в молитве возносится к самому престолу Божию, сердцем своим расширяется до масштабов всего мира, всех охватывая своей любовью и состраданием, но ногами он твердо стоит на земле смирения, трудится, как все, на послушаниях, благодушно терпит искушения, скорби монашеской жизни, немощи других и свои собственные. И это простое послушание делает безопасным его внутреннее делание.
Но если говорить о послушании всерьез, с большой буквы, то, конечно, это не исполнение какого-то порученного труда в монастыре и не способность подчиняться приказаниям и общему распорядку. Труд, дисциплина, распорядок – это то, что на берегу, на земле, а монах должен уметь жить на глубине и на высоте. Для этого ему нужен наставник, у которого был бы опыт духовной жизни и который мог бы научить, понять, поддержать, разглядеть уклонение, помочь достичь правильного устроения, помолиться о нем, если какие-то искушения у человека. Потому что враг любит в темноте творить свои дела, и когда послушник открывает это своему наставнику, все козни врага разрушаются. С самого начала организованного монашества, как мы видим в церковных источниках, существует предание о духовном руководстве, изначально заложен принцип послушания преуспевшим монахам.
«Монах, который постится, находясь под руководством духовного отца, но не имеет послушания и смирения, таковой не приобретет ни одной добродетели и не знает, что есть монах», – говорится в Апофтегмах (14, 8:13).
Первый монашеский устав прп. Пахомия требовал безусловного послушания молодого инока старцу, так что без его разрешения он не мог сделать даже самой малости. Когда голос трубы призывал в церковное собрание, надо было немедленно выходить из кельи, так что занимающийся переписью книг не смел даже окончить начатой буквы.
Свт. Василий Великий, великий организатор монашества, также очень много внимания уделяет послушанию. В своих монашеских правилах он говорит, что монахи должны проявлять послушание Богу, игумену и друг другу.
Прп. Феодор Студит послушание поставляет в основу монашеской общежительной жизни. По его определению, монах – это тот, кто, «отлагая всякое непослушание и пленяя всякий помысел в послушание Христово, живет по общему закону братства и имеет всегда самоукорение»[5].
Двукратный Cобор (867 г.) непременным условием вступления в монашескую жизнь определяет послушание игумену или восприемнику, который обязан сочетать в себе достоинства мудрого и любящего пастыря и опытного духовного врача: «Отнюдь никого не сподобляти монашескаго образа, без присутcтвия при сем лица, долженствующаго прияти его себе в послушание, и имети над ним начальство и восприяти попечение о душевном его спасении. Сей да будет муж Боголюбивый, начальник обители, и способный спасти душу новоприводимую ко Христу»[6].
Послушание наставнику подразумевает полное доверие, откровенность и готовность слушаться во всем. В данном случае послушание – это вслушивание в душу наставника, подражание старцу, его образу мыслей. Для этого надо жить вместе с ним, проникнуться его восприятием, видением мира и духовной жизни, чтобы потом, когда старца рядом не будет, представлять себе, как бы он поступил в той или иной ситуации, и руководствоваться этим. Тогда постепенно послушник может вырасти в меру старца и даже превзойти его. Это похоже на иконописание, делание списка с монаха правильного устроения, образование себя по его примеру, по образу Божию. Отсюда и великая любовь к старцу послушника, почитание и боязнь огорчить своим непослушанием, желание доставлять ему радость преуспеянием.
Тема о старцах великая и неисчерпаемая. У кого-то они есть, у кого-то нет, в любом случае монашеское послушание необходимо. Прежде всего, это послушание игумении, общей духовной матери сестричества.
Говорят, что у вас возникают какие-то трения, когда старшие по послушанию не ценят талантов младших, а те не смиряются. Конечно, нужно смиряться прежде всего и видеть промысл Божий в отношениях и действиях окружающих нас людей. Старец Эмилиан, духовный отец братства монастыря Симонопетра на Афоне, в одном месте говорит, что у каждого монастыря своя харизма, свои общие дарования, определяемые добродетелями игумена. Он считает, что духовному лидеру, игумену, Господь дает эти дарования не случайно, промыслительно, и братия, которые приходят к нему подвизаться, должны развивать в себе эти добродетели, и от этого будет польза для всех. Т.е. сестры, имея свои таланты, должны стараться подражать игумении в ее дарованиях, потому что в этом есть воля Божия, и это всем на пользу. У вас замечательная матушка игумения, у которой надо учиться любви, подлинному смирению, послушанию всем, скромности, кротости, мудрости, какой-то духовной неотмирности и всем прочим монашеским добродетелям, потому что житие назидает лучше слов.
Монах слушается пастырей Церкви, прежде всего, духовника обители. Это тоже очень серьезная тема, потому что прозорливые старцы, если они есть, – это замечательно. Но это понятие прозорливости относительно, потому что нет такого прозорливого старца, который знает все обо всех в прошлом, настоящем и будущем. Требуется не открыть что-то человеку, а привести ко спасению, а спасает Господь. Своим премудрым Промыслом Он Сам соединяет людей по какому-то духовному родству, по какому-то общему внутреннему устроению и располагает душу одного слушаться, открывать свой внутренний мир, а другому влагает правильные мысли и слова. Т.е. даже другой монах, к которому есть уважение и доверие, может быть для нас «прозорливым» и сказать что-то по воле Божией. И тем более исповедь и совет у священника, тем более, если это духовник монастыря, который знает уже каждого из монашествующих, это хорошая возможность жить под руководством. Через духовника, через исповедующего священника Господь невидимо руководит человеком, искренне желающим духовно возрастать. Здесь, несомненно, будет действовать Божий Промысл, даже если об этом не будет догадываться ни исповедующийся, ни исповедующий.
Монах слушается начальство, старших по послушаниям, всякого брата или сестру, свою совесть, он подчиняется распорядку дня, Распорядок дня – это что-то внешнее, ограничивающее, но по нашему отношению к послушаниям можно судить о нашей ревности, о нашем желании угодить Богу – это очень важно. Не то, что кто-то пострадает от того, что мы не придем на службу, на полунощницу, просто это показатель нашей любви и ревности о спасении. Монах подчиняется монашеским установлениям, текущим нуждам обители и т.д. Он советуется с опытными в духовной жизни иноками о том, как трудиться над собой, искоренять свои недостатки. Это творческий процесс, порой интересный и радостный, но часто причиняющий скорбь, требующий стойкости и постоянства. Главное не забывать, ради чего мы стали монахами, не забывать о целях, а цели у нас великие, они значительно превышают наши человеческие возможности. Без помощи Божией и благодати они недостижимы. Но мы не одни, с каждым из нас и над каждым из нас трудится сам Христос и Дух Святой, надо, по меньшей мере, не мешать им созидать в нас дом духовный, обиталище Святой Троицы, надо стараться помогать Богу в этом нелегком деле нашего спасения. Если мы сложим наши усилия с действенностью благодати Божией, которая особенно присутствует здесь, на Святой Земле, силы тьмы не смогут устоять. Поэтому в деле духовной жизни нужна ревность, вера в Божий Промысл, восприятие каждой ситуации, каждого встречающегося человека, как посланных Господом, как повод доказать и закрепить свою любовь к Богу, свою зрелость как монаха и христианина. Совесть, Евангелие и молитва подсказывают нам, как поступать не по своей воле, но по воле Божией. Причем, надо стараться быть угодными Богу не только и не столько в делах, не столько во внешнем, сколько во внутреннем содержании своей души, в мыслях и чувствах, в отношении к людям, изначально добром и благонамеренном. Очень важно, какие помыслы возникают в уме и сердце при тех или иных действиях и отношениях. Послушание не должно быть механическим, как у неразумных животных, если оно совершается не ради Христа, оно катастрофически теряет свою цену и благотворность. Послушание должно быть осознанным, иметь внутреннее наполнение, мотивацию, но даже если оно нам тяжело, нужно блюсти добрые помыслы ко всем.
***
Все Отцы пишут о послушании, невозможно все это охватить, но хочется процитировать нашего замечательного подвижника, прп. Силуана Афонского, слова которого имеют особую силу воздействия, достигают до самого сердца, потому что идут из глубины духовного опыта, исходят от святого человека.
«Редко кто знает тайну послушания. Послушливый велик пред Богом. Он подражатель Христу, Который дал нам в Себе образ послушания. Послушливую душу любит Господь и дает ей Свой мир, и тогда все хорошо, и ко всем она чувствует любовь.
Послушливый все упование свое возложил на Бога, и потому душа его всегда в Боге, и Господь дает ему Свою благодать, и эта благодать учит душу всякому добру, и дает силы пребывать в добре. Он видит зло, но оно не прикасается к его душе, ибо с ним благодать Святого Духа, которая хранит его от всякого греха, и он в мире и легко молится Богу.
Душу послушливого любит Дух Святой, и потому он скоро познает Господа и получит дар сердечной молитвы.
Послушливый предался воле Божией, и за это даруется ему свобода и покой в Боге, и он молится чистым умом, а гордые и непослушливые не могут чисто молиться, хотя бы и много подвизались. Они не знают ни того, как действует благодать, ни того, простил ли им Господь грехи. А послушливый ясно знает, что Господь простил ему грехи, потому что слышит он в душе своей Духа Святого.
Кто носит в себе хотя бы малую благодать, тот с радостью подчиняется всякому начальству. Он знает, что Бог управляет и небом, и землею, и преисподнею, и им самим, и его делами, и всем, что есть в мире, и потому всегда бывает покоен».
О духовниках: «Если бы люди видели, в какой славе служит священник, то упали бы от этого видения; и если бы сам священник видел себя, в какой небесной славе стоит он, совершая свое служение, то стал бы великим подвижником, чтобы ничем не оскорбить живущую в нем благодать Святого Духа.
Великую силу имеют молитвы духовника. Много за гордость страдал я от бесов, но Господь смирил и помиловал меня за молитвы духовника, и теперь Господь открыл мне, что на них почивает Дух Святой, и потому я много почитаю духовников. За их молитвы мы получаем благодать Святого Духа и радость о Господе, Который нас любит и дал нам все нужное для спасения души.
Кто хочет непрестанно молиться, должен быть мужественным и мудрым, и во всем спрашивать духовного отца. И если духовник сам не проходил опытом молитву, то все равно спроси, и за твое смирение Господь помилует тебя и сохранит от всякой неправды; а если ты подумаешь, что духовник неопытен, что он в суете, буду я сам руководиться по книгам, то ты на опасном пути, и не далек от прелести. Много я знаю таких, которые так обманулись в помыслах своих и за свое презрение к духовнику не преуспели. Они забывают, что в таинстве действует благодать Святого Духа, которая и спасает нас. Так враг обманывает подвижников, чтобы не было молитвенников, а Дух Святой умудряет душу, когда мы слушаем советы наших пастырей»[7].
Прп. Силуан, как отмечает его жизнеописатель, способнейший ученик и святой жизни пастырь архим. Софроний (Сахаров), руководствовался советами разных духовников. Он внимательно слушал их первое слово и сразу прекращал дальнейшую об этом беседу, потому что знал, что первая мысль – от Бога.
И сам о.
Софроний впитал дух истинного послушничества и воплотил его в жизнь в своем
монастыре в Англии. Игумен Ефрем Ватопедский говорит о нем: «Блаженный старец
считал основой монашества послушание: без него он не мог помыслить монашества».
Он подчеркивал, что от послушания рождается чистота ума, а в чистом уме
приносит плоды подвиг безмолвия. Иером. Николай (Сахаров), племянник и
послушник о. Софрония, пишет о своем старце: «Меня сразу поразила в отце Софронии
его идея о послушании. На самом деле отец Софроний слово «послушание»
употреблял крайне редко. Он никогда не требовал от людей послушания. Все, что
люди делали, они делали из-за любви к нему. Я думаю, что это и было
послушанием, потому что, когда ты любишь человека, ты исполняешь его волю. Отец
Софроний всегда считал, что послушание есть, прежде всего, свободный акт воли.
А послушание, которое навязывается человеку извне, особенно если оно
навязывается силой, угрозами, то такое послушание не приносит духовного плода.
Оно не останется в вечности. Отец Софроний пишет: «Все, что достигнуто
насилием, не имеет вечной ценности, а только то, что достигается через любовь и
свободное сознательное послушание». Именно такое послушание он считал имеющим
духовную ценность».
Итак, добровольным подчинением начальствующим и всем сестрам будем
учиться основным монашеским добродетелям – смирению и послушанию. Потому что,
как говорит прп. Феодор Студит, «на этих двух добродетелях послушливый, как бы
на крыльях, возлетает на небо и становится Божиим собеседником»[8].
[1] Древний патерик, гл. 14, о послушании.
[2] Подвижническое слово, разделенное на сто глав, 41.
[3] Древнехристианские и Оптинские старцы, Мартис, 1997, с. 53.
[4] Главы о любви, 38.
[5] Большой катехизис, 395.
[6] Правила Поместных соборов. Т. 2. М., 1880. С. 796−798.
[7] Cофроний (Сахаров), иером. Старец Силуан. Писания старца Силуана, XV. О послушании.
[8] Феодор Студит, прп. Нравственно-аскетические творения. Т. 5. Кн. 1. С. 241.