Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что? приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 18, 10-1 4).
В сегодняшнем Евангелии мы слышали известную притчу о мытаре и фарисее: два человека пришли в храм помолиться, и один из них, гордый фарисей, вышел из храма осужденным, точнее оправданным менее, чем смиренный мытарь. При чём здесь оправдание и осуждение? Ведь храм – это не здание суда.
Часто мы воспринимаем молитву как выпрашивание у Бога каких-то благ, но в этом ли суть молитвы? Молитва – это прежде всего личное общение с Богом. И если нехорошо прийти к престарелому отцу и, вместо того, чтобы с ним пообщаться, узнать о его здоровье, проявить любовь и прочее, требовать у него переписать на себя наследство или дать денег, то почему с Творцом можно вести себя потребительски? Когда мы предстаем пред Богом в молитве, мы должны сначала славословить Его, преклоняться перед величием Творца, благодарить за бесчисленные к нам благодеяния, затем каяться в своих грехах и только после этого просить нужное на потребу, оставляя на Его благоусмотрение: исполнять это или нет.
Но молитва – это и суд, потому что мы предстаем перед всеведущим Богом, от Которого ничего не укроется. И если в конце времени за каждое слово праздное мы должны дать ответ праведному Судии, если от слов своих мы будем оправданы или осуждены на Страшном Суде (ср. Мф. 12:37), то здесь, на молитве, судятся даже сокровенные помыслы и малейшие движения сердца. Предстояние пред Богом – это экзамен для нашего внутреннего устроения: насколько мы приблизились к праведности, к подобию Божию, ради чего и созданы.
Причем оправдание здесь надо понимать не столько в юридическом смысле, когда Господь судит нас, оправдывает или осуждает, сколько в онтологическом, существенном. Оправдание происходит в самом процессе молитвы, когда мы, взирая на праведного и совершенного Бога, общаясь с Ним, подражаем Его добродетели и сами делаемся причастниками Его праведности и святости. Впрочем, это очень высокие материи, для нас же будет полезнее и понятнее говорить сейчас об оправдании и осуждении.
Итак, из двух человек, ставших на молитву, один был оправдан, а другой нет. Почему фарисей, который, по видимости, не просит у Бога ничего, но только хвалит и благодарит Его, да еще и перечисляет много своих добрых дел, оказывается в немилости? Он, действительно, был человеком добродетельным по меркам того времени: дважды в неделю постился, чего даже не требовал закон, платил десятину от всех своих приобретений, что тогда редко исполнялось.
Но почему Бог не принял и не оценил его добродетелей? Потому что фарисей сам уже все решил, высоко оценил себя, унизив для этого ближних, развесил ярлыки на всех. Он себя хвалит и превозносит под видом благодарения Бога, а ближнего осуждает и уничижает. И молитва его, которая должна быть пред Богом кадилом благовонным, источает зловоние гордости и вменяется в грех.
Почему фарисей ничего не просит? Потому что ему ничего не нужно, он достиг своего совершенства в грехе. В Боге, как говорят богословы, нет движения, потому что движение – это стремление к лучшему, к совершенству, а Бог совершенен. Так же и эта противоположность добродетели и святости – гордость – есть некое завершение движения духа, остановка, это некое царствие, но не небесное, а царство порока, греховного самоупоения. Человек призван идти к Богу, а эгоист приходит к самому себе, к идолу самости и оказывает ему религиозное поклонение.
Поэтому неслучайно каждый день на Литургии мы слышим Христовы заповеди блаженства: блаженны нищие духом, блаженны плачущие, блаженны алчущие и жаждущие правды, т.е. горячо желающие оправдания перед Богом и освящения. Покаяние – это то, что показывает нам нашу удаленность от Бога, от жизни, от блаженства, оно побуждает нас к движению, к работе над собой ради приближения к совершенству.
А ведь фарисей, которого мы всегда осуждаем, подсмеиваясь над его грубым самохвальством и неприкрытой кичливостью, говорил эти слова не вслух, а про себя. Если бы после молитвы он встретил того же мытаря, то, будучи лицемером, с почтительным видом поклонился бы ему, сказал какие-нибудь правильные слова. Но то, что скрывается в нашем сердце, подчас выглядит вот так глупо и нелепо, а мы этого не замечаем. Мысли, подобно молнии, проскакивают мимо нашего сознания, но Бог видит все, тончайшие оттенки настроения души.
Господь призвал нас к совершенству, к тому, чтобы мы не только дела и слова, но и мысли свои контролировали, чтобы неправда не закралась во внутреннюю логику наших поступков. Это трудно для ветхого человека, которому проще выполнять внешние предписания и считать себя в расчете с Богом. Например, братья наши мусульмане часто ограничиваются внешним: пять раз в день совершить намаз, в положенное время года попоститься, исполнить обряд. И можно услышать, как они говорят: «Эти такие-сякие, пьют, ругаются, а мы вот правильные и Богу угождаем». Это тоже фарисейство. Или протестанты, которые говорят, что не делами спасается человек, а верой во Христа. Может быть, они находятся на правильном пути? Но ведь и они говорят вместе с фарисеем: «Слава Тебе, Господи, что мы уже освящены и спасены верой». Они тоже все уже решили и остановились в духовном развитии, достигли мнимого самодовольного рая.
Мы же не будем говорить: «Благодарим Тебя, Господи, что мы православные, не такие, как эти мусульмане или протестанты и прочие грешники». Будем подражать мытарю, который указал нам правильное устроение в молитве перед Богом. Это, прежде всего, видение своих грехов и своей ограниченности, а отсюда покаяние и смиренное ощущение себя неразумным младенцем. Никаких заслуг, прав и претензий! Их не может быть у неоплатного должника.
Но если мы, с одной стороны, видим свою греховность, а с другой – уповаем на милость Божию, значит верим, что Господь спасает нас не за что-то, не по нашим каким-то заслугам, а единственно по Своей милости. Потому что Он нас любит, как мать любит сына не за хорошие поступки и качества, а просто потому, что он ее ребенок. Мы верим в любовь Бога к нам, надеемся на Него, а не на себя, и такое смиренное устроение спасительно, потому что дает место милости Божией. Не мы сами все решили за Бога и подсказываем Ему, что делать, но предаем себя на Его милость.
На предстоящей седмице Святая Церковь не велит поститься в среду и пятницу, чтобы перед приближающимся Великим постом, временем покаянных трудов, мы лучше осознали, что спасение не в подвиге, а в любви. Важен труд покаяния, но еще важней не превозноситься и не осуждать никакого человека, потому что все люди равны между собой как дети одного Бога и Отца. Надо золотыми словами написать в своем уме и сердце великую духовную мудрость: «Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится».
Итак,
как говорится в стихире дня, «не помолимся фарисейски, братие, ибо возносяй
себе смирится. Смирим себе пред Богом, мытарски пощением зовуще: очисти ны
Боже, грешныя»[1].
Аминь.
[1] Триодь Постная. Неделя о мытаре и фарисее, стихиры на хвалитех.